Похоже, мы, взрослые, часто ведём себя так, словно бы дети должны принять то, что мы сами принять не в силах.
Наблюдая попытки взрослых воспитывать толерантность в детях, вижу перекосы, о которых хочу поговорить. Речь пойдёт о людях с интеллектуальными и эмоциональными особенностями.
Процесс инклюзии-отвержения начинается задолго до детских площадок, классов, групп. У особых людей он начинается в их системах. Наблюдая семьи с особыми детьми, отметила следующее: состояние матери и отца такого ребёнка, их принятие особенностей ребёнка и согласие со своей непростой ситуацией, значительно улучшают атмосферу вокруг.
Инклюзия на уровне закона — это всего лишь включение детей в образовательные группы. По сути решение принимаемое в правовом поле, выносимое в мир физический. Но запрос и отклик от родителей особых детей и других взрослых идёт на принятие эмоциональное.
Видите разницу? Мы издаём закон, чтобы особые дети были приняты в группы, в учебные заведения. Но эмпатия не регулируется законами. Такой ребёнок может физически находиться в группе и быть эмоционально отвергаемым.
Играют часто с такими детьми либо совсем малыши, с неотросшим различением «такой как я — не такой как я», либо дети с жертвенным самоощущением, так же нуждающиеся в психокоррекции. Потому что для ребёнка здраво и естественно искать свой, равный, уровень психического развития в сверстниках. Чтобы ответ на действие был адекватен подаче. В случае с особыми детьми с ментальными ограничениями, с задержкой развития, ответ будет неадекватен.
Представьте здесь ту самую метафору про 10 шагов. Для контакта каждый должен пройти свои пять, чтобы встретиться. Ребёнок с особенностями их не проходит. И это не должно означать, что нормотипичный обязан проходить их за него. Слишком большая и неоправданная нагрузка.
Многие эмпатичные взрослые, родители нормотипичных детей, под грузом плохо структурированной вины, зависают на непростой задаче: насаждать насильственно, манипулятивно «ты должен с ним играть» или признать, что это не детское дело. Что там, где есть особый ребёнок, эти шаги должны осуществляться теми, кто несёт за него ответственность, т.е. его родителями, специальными педагогами.
На мой взгляд, ответ очевиден. Дети должны быть освобождены от подобного долженствования.
Хочешь чтобы у ребёнка была возможность для коммуникации — организовывай её. Да, за свой эмоциональный счёт. Общество, государство обеспечит лишь физическую инклюзию, но чтобы другие дети захотели включить особых детей в свои игры — нельзя стоять над ними с кнутом виновачения и стыда.
Можно потрудиться и организовать какую-то совместную игру, но не нужно надеяться, что сами дети в ней нуждаются. Ну нет шансов для принятия у особых детей, если их не принимают взрослые! Если самого феромона принятия никто вокруг не распыляет, его в эмоциональном поле нет.
Мы странно путаем то, чем можем управлять, с тем, чем управлять не в силах. Можно издать закон о принятии ребёнка в садик и школу, можно организовывать силами педагогов некоторую совместную деятельность — но нельзя законодательно заставить кого-то принять в душу.
Поэтому, как ни крути, а именно родителю особого ребёнка придётся этим заниматься в большей мере. Вырабатывать феромоны приятия.
Снова вернусь к тем семьям, которые мне удалось наблюдать. Там, где взрослые ПРОЖИВАЛИ собственный вызов, примирялись с особенностью ребёнка, брали на себя ответственность за особенность происходящего с ними, атмосфера значительно менялась. Мир словно разворачивался к ним терпимостью и готовностью помочь. Потому что они не считали других детей и родителей им обязанными, не манипулировали и не требовали. А просили о помощи адекватной, без мутных посылов долженствования. И окружающие отзывались. Ну, хотя бы часть окружающих, те, кто чем-то мог помочь — помогали.
Обращаясь к метафоре — эти родители проходили те самые пять шагов (а то и более) за своего ребёнка на встречу к другим детям.
Увы, совсем иначе обстоит дело у тех, кто принять свою ситуацию отказывается, и ждёт от окружающих какой-то моральной компенсации их беде. Злится, требует. На злость и обиды получает в лучшем случае формально вежливую дистантность.
Теперь конкретно на вопрос о том, надо ли чему-то учить своего ребёнка, готовить как-то. Ничего особенного делать не нужно, кроме как говорить с детьми о разнообразии. Рассказывать, что все люди обладают своими особенностями, при этом мы все одинаково люди. Но дружить, играть с теми, кто не интересен вынуждать ребёнка категорически нельзя.
Хотим чтобы взяли в игру непопулярного, особого ребёнка? За счёт взрослых, пожалуйста. Придумываем игру, в которой интересно всем детям, и вперёд.
Мы можем очень помочь своему ребёнку в плане толерантности к инаковости, если продемонстрируем её в отношении к нему.
“Ты не такой как я, и я смотрю на это с согласием”. Главное, чтобы это происходило не на уровне слов, а именно в душе своей родитель производил такую работу и выделял в пространство энергию согласия. Это всё, что мы можем дать своим детям. Есть согласие — есть искомое принятие, нет согласия на уровне души — пустые слова не помогут.
Любым детям нужно обеспечивать их детство и развитие. Не за счёт других детей, а только за счёт взрослых.
